МИННОЕ ПОЛЕ

      
       Наша мастерская практически всегда была загружена работой. Очень часто приходилось работать по ночам. Для повышения эффективности нашей работы начальник связи решил посылать техника в подразделения и ремонтировать рации на месте, то есть не таскать их в мастерскую. Это имело смысл при незначительных повреждениях. Особенно, когда надо было заменить лампу, устранить обрыв кабеля питания и так далее.
       Меня довольно часто посылали в стрелковые полки, на ДОП дивизии (ДОП — это дивизионный обменный пункт, который ведал всеми видами снабжения). То есть это тылы дивизии, снабжающие части продовольствием, обмундированием, боеприпасами, горючесмазочными материалами и вооружением. В политотделе, редакции, медсанбате были радиоприемники, которые тоже периодически выходили из строя. До всех этих подразделений я добирался на попутном транспорте или пешком. У меня в сумке из-под противогаза было все самое необходимое для ремонта. Сложнее было, когда меня посылали ремонтировать рацию в стрелковый батальон. Это было всего три раза. Дело в том, что командный пункт батальона и подходы к нему часто просматривались противником, и идти туда в светлое время суток было опасно.
       Об одном таком походе в стрелковый батальон ст. лейтенанта Каменского я хочу рассказать.
       До штаба полка я добрался на попутной машине. Далее с наступлением темноты мне дали в руки телефонный кабель, проложенный к этому батальону. Я дошел до землянки (вернее, блиндажа) командира батальона без происшествий. Начальник радиостанции принес рацию в блиндаж комбата. Мы развернули рацию, и я быстро нашел повреждение. Нужно было припаять оторвавшийся провод внутри передатчика. Комбат разводить костер ни в блиндаже, ни на открытой местности не разрешил. Мы разожгли костер на дне глубокого окопа, причем сверху часть окопа прикрыли плащ-палаткой.
       Как только я закончил работу, сержант связался со штабом своего полка, а я пошел докладывать комбату об окончании ремонта. Он предложил мне поспать до утра в его блиндаже, где дежурил телефонист. Это меня обрадовало, поскольку возвращаться в роту я смог бы только через сутки, хорошо отоспавшись. Пол в блиндаже был земляной, из мебели было два стула и лежанка комбата.
       Комбат ушел проверять посты, а я, положив на пол свою плащ-палатку и шинель, приготовился спать. Засыпая, я услышал, как телефонист громко переспрашивает мою фамилию. Оказалось, что мой командир роты хотел узнать, что я делаю. Я доложил, что работу закончил и пробуду здесь до утра. Последовал приказ срочно, пока еще темно, возвращаться. Я пошел в обратный путь, держась за кабель. Прошел всего метров 200–300, как кабель кончился. Я понял, что это обрыв, и сейчас должен по кабелю прийти линейный надсмотрщик. Время шло, а его все не было . Я попытался найти выскользнувший у меня из рук конец кабеля, но безрезультатно.
       Начал накрапывать мелкий дождь. Вдруг я услышал в темноте приглушенные голоса. Когда люди говорят шепотом, то очень трудно понять, на каком языке они говорят. Вот я и не понял: русские это или немцы. На всякий случай перестал двигаться и переложил наган из кобуры за пазуху. Через некоторое время голосов слышно не стало. Люди куда-то удалились. Я решил идти полем от линии фронта. Сделать это было не трудно, потому что немцы всю ночь освещали специальными осветительными ракетами свою территорию. Я повернулся спиной к переднему краю и пошел по полю. Вдруг я остановился, как вкопанный. Передо мной оказался крутой обрыв, дна которого не было видно.
       Дождь понемногу уменьшался. Куда же мне идти? Край обрыва был расположен под небольшим углом к линии фронта. Я решил идти в ту сторону, которая удалялась от передовой. Случайно я заметил на своем пути небольшие земляные бугорки, высотой 20–30 см, расположенные в строгом порядке. Я сразу понял, что это противотанковые мины. Для человека они не опасны, поскольку для их подрыва нужно усилие не меньше, чем 300 кг. У нас было много случаев, когда пехотинцы беспрепятственно проходили по замаскированному противотанковому минному полю. А как только на него вступала лошадь с телегой, происходил взрыв.
       Иногда совместно к противотанковым минам ставили еще и противопехотные для затруднения процесса разминирования. Я подумал, что на этом минном поле может быть сделано нашими саперами то же самое и решил прекратить движение. Нашел место посуше — небольшой пригорок, развернул плащ-палатку и лег. Наверное, я сразу же заснул. Когда я проснулся, было уже светло. Вышел на дорогу и через пару часов прибыл в свою часть. Я на всю жизнь запомнил эту тревожную ночь.
       Через некоторое время я узнал, что в этом батальоне украли большой кусок кабеля. Хотя новые бухты кабеля нам периодически поставлялись, и мы широко использовали трофейный кабель, все же он был дефицитом и его хронически не хватало. Вот почему имели случаи его воровства.