Эммануил Шляпоберский

МОЯ ЖЕНА

      Моя жена, Жарновская Раиса Яковлевна, родилась 5 января 1924 года в городе Остров Псковской области. Дома ее почему-то называли Ляля.
      Познакомился я с ней 1 сентября 1937 года, когда в наш 7-б класс пришла новая ученица - Ляля Жарновская. Это была скромная, застенчивая девочка, которая на первых порах не привлекла мое внимание. Взаимная любовь пришла в 10-м классе.. Тогда я уже был знаком с ее семьей. Отец, Яков Осипович, - скромный труженик, работал на судостроительном заводе. Мать, Вера Семеновна, - домохозяйка. Она была хорошей женской портнихой, успешно совмещала ведение домашнего хозяйства с выполнением заказов, обшивала в основном своих родственников и близких друзей.

Вера Семеновна

Яков Осипович

      В семье было еще две дочери - Галина (1928 г.р.), и Людмила (Милочка) (1939 г.р.), а также бабушка (вернее - тетя отца) Эмилия Яковлевна. Жили все они в одной комнате 18 кв. м.
      С началом войны Яков Осипович ушел в ополчение и воевал до конца войны. Семья Веры Семеновны совместно с семьей ее сестры - Эти Семеновны, муж которой работал в управлении Октябрьской ж. д., эвакуировались в город Суксун Молотовской (теперь Пермской) области. В этой объединенной семье из восьми человек был только один мужчина - четырнадцатилетний двоюродный брат Ляли - Лева. Этя Семеновна и Ляля пошли работать, а Вера Семеновна вела все хозяйство и понемногу шила, ведь надо было кормить большую семью. Сразу же возникли проблемы с заготовкой дров, доставкой воды, топкой печей и т.д. Мозговым центром семьи стала Ляля, хотя ей было всего семнадцать лет. О том, как они жили в эвакуации, знаю только по их рассказам уже после войны. Помню, что они явно бедствовали и голодали.
      В конце 1945 года все вернулись в Ленинград. В их комнате в блокаду жили чужие люди. Многое из вещей было разграблено, но сознание, что война окончена и радость возвращения смягчали все невзгоды.
      В 1948 году мы поженились. Свадьбы, как таковой, у нас не было. Собрались 8 человек: моя мама, брат с женой, семья Ляли и самые близкие их друзья. Вера Семеновна сделала скромный стол. С этого дня Ляля переехала ко мне. В 1949 году у нас родился сын Виктор. В декабре 1949 года я окончил Академию Связи и в начале 1950 года убыл для прохождения дальнейшей службы в г. Алуксне Латвийской ССР. Ляля с сыном оставались в Ленинграде, т.к. у меня не было жилья в Алуксне и, главное, Ляля продолжала учиться в ЛЭТИ, который окончила в 1951 году и тогда же переехала с сыном ко мне в Алуксне, где я уже получил плохонькую комнату.
      Мы прожили в любви и согласии 42 года. Моя жена была мудрая, принципиальная, справедливая, бескорыстная, отзывчивая женщина. Она жила интересами своих близких (в первую очередь родителей, сестер, мужа и сына), трепетно относилась к их здоровью. Хочется сказать, как она самоотверженно ухаживала за умирающей Верой Семеновной (в 1968 году), за моей мамой, Софьей Марковной, тяжело больной раком (в 1971 году), за умирающей от рака Милочкой (в 1986 году). Она даже уехала из Ленинграда в Чимкент и ухаживала за Милочкой до последних ее дней. Все это сказалось на ее здоровье, состояние которого она скрывала от меня и сына.

Моя жена Раиса Яковлевна

      Всю свою жизнь Ляля любила животных и умела с ними обращалась. Я уже раннее писал о наших собаках. Хочу привести еще один пример ее общения с собаками.
      Где-то году в шестидесятом я получил путевку в ялтинский санаторий. Путевка была на одного, но мы решили ехать вдвоем, надеясь снять для Ляли комнату. Комнату сняли вблизи от нашего военного санатория. Соседи нашей хозяйки сдавали много коек, а сами жили в сарае. Днем, когда Ляля собралась идти на пляж, она услышала крики в соседнем дворе. Оказалось, что соседская собака, крупная молодая овчарка, сорвалась с цепи. Хозяев в доме не было. Собака бегала по участку, громко лаяла и не пускала квартирантов домой. Ляля смело открыла калитку, наступая на взъерошенного пса, ласково говорила ему: "Что ты шумишь..". Она подошла к собаке, взяла ее за ошейник и посадила на цепь. Все наблюдавшие это ахнули. Они были удивлены, узнав, что собаку эту она видит в первый раз.
      Будучи хорошей портнихой, Вера Семеновна не смогла научить этому искусству своих дочерей (Ляле доверяла она только подшивать подол). Когда мы жили в Алуксне, в части для жен офицеров были организованы курсы вязания, кройки и шитья, Она их успешно закончила- связала себе несколько кофт и платье, а сыну сшила брюки и рубашку. В последующие годы она успешно проводила ремонт нашей одежды и белья. За годы замужества научилась вкусно готовить и делать домашние заготовки.
      Летом 1989 года Ляля заболела, стала ходить по врачам. Ничего конкретно они сказать не могли. Дали направление на УЗИ, которое должно было состояться через два месяца. Когда же ждать стало очень трудно, она обратилась к хирургу, который назначил ей операцию как бы по удалению кисты.
      16 октября 1989 года Ляле сделали операцию. Двое суток я провел у нее в палате. Затем меня сменила невестка Ира. Только 19-го удалось мне побеседовать с врачем, проводившим операцию. Он сказал, что у Ляли рак желудка в запущенной форме. Метастазы уже в поджелудочной железе и печени. Ничего сделать уже нельзя и проживет она примерно 1,5 месяца. Первые дни по приезде домой из больницы она чувствовала себя сносно. Даже сама разогревала себе еду. Я ходил на работу, но дней через десять ей стало хуже. Я взял отпуск за свой счет и полностью посвятил себя уходу за больной. Когда появились боли, ей стали давать обезболивающие таблетки, а потом назначили уколы наркотических препаратов два раза в день. Утром приходила медсестра из поликлиники, а вечером делала укол медсестра, живущая в нашем доме.
      Страшный диагноз мы от Ляли тщательно скрывали. Все приходящие к нам люди заранее предупреждались о сохранении этой тайны. Некоторые врачи, давая справки и рецепты, выписывали нам их по двум разным вариантам. Один действительный, который мы Ляле не показывали, а другой липовый для отвода глаз. Некоторые врачи писали свои заключения эзоповским языком, который понять могли только профессионалы. Ляля героически переносила все боли, никогда не проявляла малодушия.
      Ужасно было смотреть, как она мучилась, как она угасала, находясь в сознании и понимая все, что с ней происходит. Ляля потеряла сознание только за день до смерти. Все окружающие страдали от того, что ничем не могли ей помочь. В ночь с 6-го на 7-е января (через два дня после своего дня рождения) Ляля умерла. Это было тяжелым ударом для всей нашей семьи. При прощании в крематории слезы и спазмы душили меня. Я с трудом произнес слова прощания и благодарности, закончив их припевом песни, написанной мною давно и посвященной ей:

      С тех тяжелых, траурных дней прошло больше 22-х лет, а светлый образ моей жены всегда передо мной.

дизайн и разработка   студия Master A.   ©