Мы были уже почти год на фронте, когда весной 1943 года вышли к реке Миус, где у фашистов была хорошо оборудованная линия обороны. Там пришлось простоять почти три месяца. Несколько раз дивизию выводили на отдых и пополнение. Штаб располагался либо в поселке Дубровка, либо Каршино (оба чуть западнее города Ровеньки). Однажды к нам прибыла с пополнением маршевая рота - человек сто двадцать выздоровевших после ранений солдат и офицеров из армейского и тыловых госпиталей. Всех пришедших пешим маршем опытных воинов быстро распределили по частям дивизии в соответствии с их военными специальностями. В числе вновь явившихся были две девушки - Люба и Марина, которые подружились во время долгого пути. Неясно, как эти два совершенно разных по характеру и взглядам человека нашли друг друга.
     Девятнадцатилетняя Люба - худенькая, небольшого роста, миловидная, очень скромная и застенчивая. До ранения служила телефонисткой в соседней дивизии. Люба отличалась молчаливостью, при общении с друзьями боялась сказать что-нибудь лишнее (не хотела, чтобы над ней смеялись). Девушку распределили в нашу роту связи. Быстро освоив новый для нее трофейный коммутатор, Люба никогда при бомбежках и обстрелах не покидала своего рабочего места.
     Марина - крупная мускулистая женщина с большой, почти мужской силой. Она обладала грубым, строптивым и неуживчивым характером. Родилась Марина в 1919 году в Сибири, после школы поступила в педагогический институт. В 1940 вышла замуж за однокурсника. Через месяц после свадьбы мужа призвали в армию. Он служил в Белоруссии недалеко от Бреста в погранвойсках и в первый же месяц войны был убит. Узнав о гибели супруга, Марина бросила институт, поступила санитаркой в госпиталь, записавшись на курсы медсестер. После их окончания ее тотчас призвали в армию, где назначили санинструктором в пехотном батальоне. Со своей недюжей физической силой Марина вынесла с поля боя много раненых солдат, и оказывая им первую медицинскую помощь, доставила их в пункт сбора раненых. Ее наградили медалью "За отвагу". Из-за неуживчивого характера Марина ни с кем не дружила, на фронте еще больше огрубела, стала курить. В феврале 1942 года, помогая тяжелораненому солдату, Марина приподнялась, чтобы взвалить его на плечи, но в тот же миг получила пулю в плечо. Подоспевшие бойцы перевязали ее рану. Марина отказалась от дальнейшей помощи. Положив раненного солдата на плащ-палатку, она по снегу дотащила его до пункта сбора раненых, откуда их обоих доставили в медсанбат, а далее в госпиталь.
     У нас Марину распределили медсестрой в медсанбат, но через две недели Марину перевели санинструктором в разведроту, так как она поссорилась со своими товарищами по медсанбату и грубила начальству. На новом месте ей понравилось находиться рядом с мужчинами, которые ценили Марину за ее силу и обязательность. Она провожала каждую разведгруппу до передовой, всю ночь ждала ее возвращения. Если среди вернувшихся были раненые, то она немедленно помогала им. Солдаты делились с Мариной табаком, подарили ей трофейную зажигалку и небольшое складное зеркальце. Ни с кем из разведроты она не "крутила любовь", но о личной жизни Марины шла дурная слава.
     Часто разведрота располагалась вблизи нашей роты связи и Люба с Мариной много общались. Их дружба еще больше окрепла.
     Марину нельзя назвать некрасивой. О ней можно сказать: обычная молодая женщина, но кроме Любы никто ее не уважал. Не любили Марину за грубость и склочный характер. Она часто сквернословила и вела распутный образ жизни. Правда, если кто-нибудь из мужчин пробовал приставать к ней, то получал решительный отпор, иногда увесистую оплеуху. Все знали о том, как два солдата, сговорившись, попытались ее изнасиловать, но их поползновения закончились плачевно. Один из них остался с разбитым в кровь носом, а другой с огромным синяком под глазом. Тем мужчинам, которых Марина выбирала сама, она никогда не отказывала в близости и отдавалась без сопротивления. Молодая женщина могла на марше выбрать в колонне солдата и на глазах у всех удалиться с ним в кусты. Однако после Марина быстро забывала о нем и в следующий раз присматривала себе другого партнера для удовлетворения своих необузданных желаний. Постоянного друга у нее не было. Марина резко осуждала ППЖ, т. е. тех женщин-военнослужащих, которые длительное время жили с одним мужчиной (обычно из начальства). Вспоминается один случай, связанный с Мариной. Мы спали в землянке на сене, положенном прямо на земляной пол. Нас было так много, что все переворачивались с боку на бок по команде одновременно. Слышался шум дождя, проникавший через занавешенный вход. Вдруг занавеска откинулась, вошла Марина, сбросила свою мокрую плащ-палатку и легла поперек всех, прижавшись грудью к моему боку.
     Многие открыто показывали Марине свое неуважение, но она не обижалась, а только ехидно улыбалась, добавляя какую-нибудь сальность. Ее дружба с Любой крепла с каждым днем. Когда нам выдавали наркомовские сто грамм, Люба берегла свою водку и отдавала Марине.
     Все резко изменилось в начале ноября 1943 года. Штаб дивизии стоял в деревне Верхний Рогачик (километрах в двадцати от Днепра). Ближайший город на Днепре - Никополь. Все части стремились к Днепру. Фронт принял форму бутылки, основание которой приближалось к реке, а в горлышке находился Рогачик. Естественно, противник пытался перекрыть это горло, окружить выдвинувшиеся к Днепру части. Рогачик усиленно бомбили и обстреливали артиллерией. Решили лишних людей, не связанных с работой штаба, вывести из Рогачика. Их начали постепенно вывозить. Как раз в это время враг совершил кратковременный, но интенсивный артналет. В течение 15 минут в Рогачике разорвалось полсотни мин и снарядов. Количество убитых оказалось невелико, однако многие военнослужащие получили ранения, в том числе и Марина. Осколки поразили всю правую часть ее тела: правую ногу, правую руку и грудь. Перевязал Марину фельдшер. На ногу наложили жгут, а после остановки кровотечения - повязку. Руку забинтовали. Но как быть с грудью? Фельдшер снял свою нижнюю рубашку, разорвал ее, сделал большой тампон, пропитав его йодом, наложил на грудь Марины и затянул солдатским ремнем. Он успел сделать все вовремя, до отъезда последней машины с ранеными. Через час она добралась до медсанбата.
     О судьбе Марины мы узнали через три месяца, когда Люба получила от нее письмо. Марина сообщала, что в госпитале у нее ампутировали правую ногу чуть выше колена, удалили правую грудь, правую руку сохранили, но локтевой сустав потерял подвижность. Послание хранило следы слез, очевидно, Марина плакала, когда описывала свои горести. Люба тоже плакала, читая нам его. Марина заканчивала письмо словами: "Как жить дальше?". Мы сразу же изменили отношение к ней. Пренебрежение и антипатия уступили место сочувствию, участию к трагической судьбе молодой женщины. Прошлое было забыто.